Наталья Макарова, Иван Абакумов , Деловая газета «Взгляд» – vz.ru 01.07.2020, 11:50
Фото: Zuma/ТАСС Текст: Наталья Макарова, Иван Абакумов
Китай начал применять первые меры по противодействию протестам в Гонконге – в соответствии с утвержденным накануне специальным законом. Речь идет прежде всего о силовом давлении, но не только о нем. Каким образом Пекин намерен задавить протесты в бывшей британской колонии и почему он просто не перекроет Гонконгу доступ к пресной воде?
В среду полиция Гонконга применила водометы против активистов, сообщает издание South China Morning Post[1]. По данным СМИ, демонстранты выкрикивали слоганы о независимости Гонконга от Китая. Кроме того, полиция задержала[2] около 70 участников незаконных протестных акций.
Поводом для протестов стало принятие китайским парламентом и подписание[3] председателем КНР Си Цзиньпином закона об обеспечении национальной безопасности в Гонконге. Цель документа – пресечение сепаратизма, терроризма, подрыва государственной власти и сговора с иностранными антикитайскими силами. Согласно закону, за эти преступления полагаются суровые наказания, вплоть до пожизненного заключения.
Документ серьезно урезает самостоятельность правоохранителей Гонконга (они, так же как и администрация этого «специального района Китая», до сего момента пользовались широкой автономией). Центральные власти КНР получают возможность вести следствие в Гонконге, в городе появятся представительства китайских органов госбезопасности[4].
Символично, что председатель Си подписал закон в 23-ю годовщину присоединения Гонконга к Китаю – 1 июля 1997 года Великобритания официально передала свою колонию под юрисдикцию Пекина. Сейчас, «в свете возрастающих рисков национальной безопасности, с которыми сталкивается Гонконг, принятие закона о национальной безопасности на национальном уровне было срочным и необходимым», объявила глава города Кэрри Лэм.
Под рисками нацбезопасности китайские власти и администрация Гонконга обычно понимают массовые (до сотен тысяч человек) выступления гонконгской оппозиции против вмешательства Пекина в дела автономии. Достаточно вспомнить «революцию зонтиков» 2014 года. Беспорядки, бушевавшие летом и осенью прошлого года, многим напомнили киевский майдан (в том числе из-за появления украинских[5] «инструкторов»), но главную поддержку оппозиционерам оказывали и оказывают США и Великобритания.
Последняя по времени масштабная вспышка протестных настроений пришлась на май[6] этого года – и была прямо вызвана законом о нацбезопасности. Как отмечала[7] газета ВЗГЛЯД, сейчас уличная оппозиция не активна, и роль главного защитника гонконгских свобод взяли на себя Соединенные Штаты.
В конце прошлой недели США ввели[8] против Китая «гонконгские» санкции. Это наказание, впрочем, носило персональный характер – адресатами были китайские официальные лица, причастные к «уничтожению автономии». Более важно, что в понедельник Штаты объявили[9] о прекращении экспорта в Гонконг американской военной продукции и технологий двойного назначения. До этого момента Китай, при всех американских санкциях, имел возможность получать эти технологии именно через свой «особый район». Во вторник министерство торговли США пообещало[9] «возможность введения дальнейших ограничений».
И это притом что принятие закона о нацбезопасности Гонконга было согласовано еще с бывшей метрополией – Британией,
сказал газете ВЗГЛЯД старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований Высшей школы экономики (ВШЭ) Василий Кашин. В декларации 1984 года о передаче города в юрисдикцию КНР говорилось, что будет принят собственный гонконгский документ о национальной безопасности. Гонконг вошел в состав Китая в 1997-м, «первая попытка принять закон была в 2003 году, но его утверждение срывалось из-за протестов», – отметил Кашин.
О том, как будет выглядеть жизнь в Гонконге в случае принятия закона, можно судить по другому специальному району Китая – бывшей португальской колонии Макао, где аналогичный документ уже действует. В Макао сохранились особенности экономической системы, самоуправления и визовой политики, «но политическая жизнь во многом выхолощена», констатировал эксперт. «Есть небольшие оппозиционные партии, но они действуют в рамках закона о безопасности. Набор их требований сводится к частным вопросам расширения местного самоуправления», – пояснил собеседник.
Также и в Гонконге значительные части политических сил должны будут либо полностью изменить модель поведения, либо уйти из политики, уверен Кашин. Эксперт прогнозирует, что кому-то из активных участников прошлогодних протестов придется уехать из Гонконга, ведь им грозит ответственность даже по действующему местному законодательству.
Кашин напомнил, что Великобритания уже выразила готовность принять политических беженцев из бывшей колонии. В качестве убежища можно будет выбрать Тайвань и даже США, «поскольку холодная война между Америкой и Китаем набирает обороты».
«Сейчас не самое плохое время для политической эмиграции. У этих людей будут шансы получить за границей помощь», – уверен эксперт. Массовой эмиграции, впрочем, ожидать не следует – по мнению Кашина, уехать решится несколько тысяч из 7,5-миллионного города. «Для большей части жителей решение оставаться или уезжать будет определяться экономикой. Она начала проседать, но сейчас кризис глобальный – поэтому непонятно, будут ли экономические причины, чтобы все бросать и уезжать из Гонконга куда глаза глядят», – полагает эксперт.
Надо учесть, что у Китая есть даже не экономический, а «гидравлический» способ воздействия на беспокойный «специальный район». «Гонконг до сих пор в значительной степени зависит от поступления пресной воды из Китая», – сказал газете ВЗГЛЯД замдиректора Института Дальнего Востока РАН Андрей Островский. Пекин и в XX веке решал вопросы «простым поворотом крана» – когда у КНР возникали трения с Британией, напомнил эксперт. Сейчас такую водную блокаду представить сложно – разве что в случае вооруженного мятежа или другой попытки отделения Гонконга от большого Китая.
«Китайское руководство не будет без причины закручивать гайки, – полагает Островский. – Пекин хочет дружить с Гонконгом, сотрудничать и развиваться. И это желание взаимно, судя по тому, что стороны договорились о применении китайского закона о противодействии терроризму на территории Гонконга».
Гонконг остается для Пекина витриной интеграции по принципу «одна страна – две системы», сказал[10] газете ВЗГЛЯД профессор ВШЭ Александр Шпунт. С того момента, как Дэн Сяопин в 1980 году сформулировал этот принцип, речь идет об интеграции не только Гонконга и Макао, но и Тайваня.
С другой стороны, отметил Островский, значимость собственно Гонконга для КНР сегодня снижается. Если в 1997 году, когда город вернулся в состав Китая, его доля в общем ВВП страны составляла 20%, то сегодня – 2%. «В большом Китае появились зоны свободной торговли, свободные экономические зоны, современные технологичные порты. Многие гонконгцы переезжают в соседний Шэньчжэнь, потому что там больше пространства, а зарплаты как минимум соответствуют, – указал Островский. – Роль Гонконга фактически свелась к функционалу офшора – он служит для транзита средств в Китай или в обратном направлении – из Китая за рубеж».
По прогнозу Шпунта, предоставленный Гонконгу в 1997 году особый статус будет постепенно выравниваться с остальными регионами материкового Китая. «В этом плане действия Пекина очень последовательны и осторожны, если не считать закона, согласно которому совершенные в Гонконге преступления должны рассматриваться в китайских судах. Эта норма вызвала обоснованное возмущение», – пояснил эксперт.
Ссылки
|