Что стоит за речью Президента в Генеральной Ассамблее ООН?

Оригинал "Центр научной политической мысли и идеологии" – rusrand.ru 01 октября 2015

Людмила Игоревна Кравченко — эксперт Центра научной политической мысли и идеологии

Встреченная восторгом кремлевской семьи речь Президента на Генеральной Ассамблее ООН по факту не содержала ничего, что уже не было бы хоть раз озвучено в выступлении в честь присоединения Крыма, в предвыборных посланиях. Наверное крайне символично, что полная призывов к стабилизации на Ближнем Востоке речь Президента России Владимира Путина звучала не в личной беседе с Бараком Обамой, не на полях влиятельной Группы Семи, а на Генеральной Ассамблее ООН, бесправном органе, решения которого носят рекомендательный характер и не обязательны к исполнению.

Но эти выводы очевидны далеко не всем. Выступление Президента вновь было использовано для повышения рейтинга через пропаганду позитивного влияния речи. Наиболее распространенными оценками стали:

«Я услышал в выступлении Путина ответ Обаме. Не прямой, Путин не опустился до конкретных вопросов по Украине. В его речи изложены те принципы, по которым живет наша страна. И особенно ярко это было видно на фоне довольно бессвязной, как мне показалось, речи Обамы»

«Самое главное — уверенность в каждом слове. Кому надо — поняли, кто несет ответственность за разрастание этой чумы ХХI века под названием Исламское государство»

«Россия устами Путина показывает, что она за укрепление мирового порядка, за многополярный мир и против хаоса»

«Я горжусь тем, что говорил Путин. Он ставит задачи перед всем мировым сообществом, не выпячивает, как Обама, свои интересы. Показывает общие проблемы, говорит, что Россия готова их решать. Сильнейшее выступление»(источник ^[1]).

На этом фоне совсем робко звучат уже трезвые оценки тех, кто знает цену президентскому слову на примере Украины, российским действиям в Ливии:

«Какую Сирию собирается защищать человек, который уже вытер ноги о „самый большой разделенный народ“ — о свой народ».

« Как собирается бороться с международным терроризмом тот, кто уже расписался в бессилии против украинских террористов?»

«Вопросов много, но все они сводятся к единственному ^[2] возражению к речи Путина — правильные слова никак не соответствуют реальным делам: и вне страны, и внутри нее. Слова стоят дешево. Они вообще ничего не стоят», «ни единой угрозы — даже завуалированной. Ни намека хотя бы на то, что с нами все эти гегемонистские фокусы не пройдут. Только сетования на несправедливость и грубость обращения и заклинания на тему соблюдения устава ООН».

«Путин… мямлил что-то несуразное ^[3], потупив глаза в бумажку — в стиле „ребята, давайте жить дружно“ и это после того, как г-н Обама с видом хозяина положения или классного учителя, прямо и открыто отчитал Россию за то, что дескать она саботирует мировой порядок, нарушает принципы международного права, подавляет свободы и права людей, поддерживает тиранов, угнетает свободную Украину, то есть по сути является отбившимся от рук хулиганом и двоечником, которого предстоит наказать в воспитательных целях».

И это разительные оценки одних и тех же слов. Просто одни оказывают медвежью услугу, продолжая воспевать дифирамбы там, где нужно все менять, а другие — указывают прямо на нулевую стоимость каждой произнесенной фразы.

СМЫСЛЫ МЕЖДУ СТРОК

Чем же запомнится потомкам речь российского президента на Генеральной Ассамблее 28 сентября 2015 года?

Во-первых, излюбленным приемом российских либералов указывать на ошибки прошлого, которые в формулировке этой речи приобрели уже новое звучание — позиция признания собственных промахов и апелляция к другим с призывом не повторять наших собственных ошибочных действий — «мы, например, помним и примеры из истории Советского Союза. Экспорт социальных экспериментов, попытки подстегнуть перемены в тех или иных странах, исходя из своих идеологических установок, часто приводили к трагическим последствиям, приводили не к прогрессу, а к деградации. Однако, похоже, никто не учится на чужих ошибках, а только повторяет их».

Начало выступления, программирующее слушателей, было выстроено так, что вместо укора Западу, виновному в трагедии на Ближнем Востоке, прозвучали извинения за наши собственные ошибки давностью в несколько десятилетий. Как после подобного вступительного слова мир должен был воспринимать Россию, которую и без того за события в Крыму называют не иначе как государство-агрессор? Во-вторых, это позиция по Сирии, сводимая к декларациям в духе «оказать всестороннюю помощь законному правительству Сирии». На фоне абсолютно провальной политики в приграничной области — на Донбассе, остается весьма сомнительным, что Россия со слабеющей экономикой способна стабилизировать ситуацию в регионе, из которого давно фактически ушла (можно конечно принять во внимание базу Тартус, но ее назначение в данный момент давно не соответствует масштабам прежнего уровня).

В своем интервью американскому журналисту Чарли Роузу для телеканалов CBS и PBS на прямой вопрос относительно Сирии — Россия предпринимает новые усилия, «чтобы взять на себя лидирующую роль на Ближнем Востоке, и что это представляет собой Вашу новую стратегию» Президент ответил коротко и емко — «нет», что означает, что российская политика в Сирии — это все тот же курс, без претензии на роль самостоятельного регулятора на Ближнем Востоке.

В-третьих, это в целом примирительная риторика, когда вместо честной и необходимой критики политики Запада выработан подход кооперации на основе «общих ценностей» — «предлагаем руководствоваться не амбициями, а общими ценностями и общими интересами на основе международного права, объединить усилия для решения стоящих перед нами новых проблем и создать по‑настоящему широкую международную антитеррористическую коалицию». Но какие у России с Западом в последнее время могут быть общие ценности? Разве только прагматизм и политика двойных стандартов. На какие общие интересы можно рассчитывать, когда антироссийская политика санкций явно указывает на то, что главным интересом Запада становится если не геополитическое уничтожение России, то смена политического строя под давлением ослабления экономики.

В-четвертых, Президент затронул и крайне болезненный украинский вопрос, апеллируя к необходимости соблюдения Минских соглашений, в очередной раз заявив о важности обеспечения территориальной целостности Украины, призывая уважать выбор людей на Донбассе, которые, напомню, еще год тому назад голосовали не за децентрализацию Украины, а за поддержку акта государственной самостоятельности Донецкой Народной Республики с перспективой реализации крымского сценария — присоединения к России. Где уважение к этому выбору народа Донбасса? Какой смысл в столь подробном разборе Минска, который дал Президент в интервью, если всему миру и так очевидно, что он является пустой деклараций, по факту актом поражения или капитуляции, в котором расписалось российское руководство.

ИСТОРИЧЕСКИЕ АНАЛОГИИ

Речь действующего президента стала одиннадцатой по счету в истории СССР и России. Первым оратором из глав СССР на Генеральной Ассамблее был Н.Хрущев, который за короткий период своего правления выступил рекордное количество раз — четыре. Примечательно, что постоянная практика выступлений в ООН начинается с М.С.Горбачева, который с трибуны в 1988 г. призвал к построению «нового мирового порядка», основанного на общечеловеческих ценностях, и отказу от идеологических подходов к вопросам международного сотрудничества.

Речь 2015 года не содержала вызова, как послания Н.Хрущева, она скорее напоминала слова лидера государства, признавшего свое поражение в Холодной войне — текст речи Б.Ельцина на 49-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1994 году. Тогда, как и в 2015 году, Россия словно извинялась за свое прошлое словами Ельцина — «мы заняты гигантской задачей — избавлением от наследия тоталитаризма и холодной войны… Россия подвела черту под Второй Мировой войной… Россия никому сегодня не угрожает». Тогда Ельцин призывал к партнерству — «ожидаем и от наших партнеров большого понимания, что они сумеют преодолеть изоляцию», в 2015 году это выражено формулой — «дух сотрудничества». Даже структурно его речь была похожа на выступление 2015 года: Президент говорил о роли и значении ООН, угрозах терроризма, о проблемах на постсоветском пространстве, о насилии в странах третьего мира.

Только сейчас главная угроза международной безопасности — это ИГИЛ, а 21 год тому назад объявили об угрозе распространения ядерного оружия. Тогда продвигали идею договора о всеобъемлющем запрещении ядерного оружия, сейчас — это создание Международной коалиции. Как и тогда Россия призывает к равноправному сотрудничеству, будучи неравноправным партнером — тогда это подчиненное положение страны, проводимой реформы под указку Запада, в 2015 году — страна под санкциями. Не удивительно, что при таких смысловых совпадениях после выступления российского президента 28 сентября 2015 года ведущая CNN Эшли Бэнфилд сказала: «Российский президент Борис Ельцин завершает свою речь… Ой, простите! Я реагирую на события 20-летней давности. Российский президент Путин завершает свою речь в ООН».

РЕАКЦИЯ ЗАПАДА

Президентские слова не всколыхнули ни Европу, ни Запад, вызвав уже привычный для России огонь критики в части поддержки режима Б.Асада, ведущего войну против своего народа, обостряющего проблему беженцев. Все лозунги ура-патриотов о том, что речь действительно уникальна, разбиваются при сравнении этого выступления с речами, к примеру, Н.Хрущева. Оставив в стороне вопрос об экстравагантности выступлений Никиты Сергеевича, вспомним, что он неоднократно в своей речи использовал громкие заявления — обвинения в адрес США, что они стремятся «заменить международное право разбоем, а честные переговоры между суверенными равноправными государствами — вероломством», призывал к «освобождению всех народов из-под колониального гнета», если ООН «не примет предложений, направленных на ликвидацию колониального режима, то у народов колониальных стран не остается другого выхода, кроме как взяться за оружие». Именно тогда Россия самостоятельно формулировала свою позицию, исходя из национальных интересов, а не будучи зависимой в своих внешнеполитических решениях от политики Запада.

Сейчас мы наблюдаем иную картину, когда Россия начинается встраиваться в Западную игру. Достаточно вспомнить развитие ситуации по Сирии, где первоначальный замысел втянуть Россию в борьбу с ИГИЛ завершился успехом 30 сентября: российский лидер сначала открыто отрицал военное участие России в Сирии, затем допустил возможность поддержки сирийского лидера в борьбе с ИГИЛ, после Президент Сирии Башар Асад обратился к РФ с просьбой об оказании военной помощи, а Совет Федерации России единогласно проголосовал за использование российских войск за рубежом после обращения к нему за соответствующим разрешением президента. Министр иностранных дел С.Лавров заявил при этом, что «мы будем рады пригласить патриотическую сирийскую оппозицию, которая воюет на территории страны, присоединиться к этой скоординированной борьбе». Налицо первые признаки отступления от полной поддержки режима Б.Асада.

Общественному мнению России была навязана информация о необходимости борьбы с ИГИЛ в связи с тем, что как заявил в своей речи на Генеральной Ассамблее российский президент — «нельзя допустить, чтобы эти головорезы, которые уже почувствовали запах крови, потом вернулись к себе домой и там продолжили свое черное дело». Россия, втянутая в борьбу, не сможет воплотить абстрактный проект Международной коалиции, став составной частью западного проекта борьбы не только с ИГИЛ, но и с режимом сирийского президента. В таком раскладе сирийский сценарий будет мало отличим от политики в Донбассе. А значит и все громкие заявления российского Президента с трибуны ООН рискуют опять ввойти в историю как очередные пустые обещания, которых было сказано немало как на международной арене, так и во внутренней политике.

Западные СМИ в своих оценках выступления были предельно сдержаны: за речами никто не увидел позиций сильной России. Как обычно все свелось скорее к обсуждению преступной России, которая поддерживает террористическое правительство.

Например:

«Борьба, развернутая режимом Асада ^[4] в первую очередь против собственного народа, затем против групп вооруженных повстанцев, мечтающих его свергнуть, и, наконец, против действий тех, кто называет себя Исламской армией, упорно продолжается при содействии России и Ирана».

«Путин поддерживает прогнившие диктаторские режимы ^[5]».

«Путин говорит одно, а делает другое ^[5]. Его расчет понятен: он видит беженцев в Европе, видит, как здесь растет неуверенность, и пытается выступить в роли миротворца. Но то, что делают российские войска в Сирии, его поддержка режима Асада только подливают масла в огонь конфликта».

Примечательно, что у Запада, как и у российских мыслящих людей, не завороженных подаваемой пропагандой, приблизительно одна и та же оценка Президента как человека, слово которого ничего не значит — «по сути Путин повторил старые российские тезисы», «мы должны четко различать, какие заявления Путина являются частью его информационной стратегии. Надо очень осторожно подходить к его словам, пока они не подкреплены делами». Хотелось бы возразить западным СМИ, но печально констатируешь, что нечем.

Отношение к России, особенно в контексте подобного выступления, вызывает аналогии разговора сурового родителя в лице Запада с провинившимся мальчиком в лице России — «мы ведь ясно дали понять ^[5] Владимиру Путину, что договор Минск-2 — это тест на то, насколько можно положиться на его слово в отношениях с Евросоюзом».

Но встречались и иного рода высказывания — дифирамбы — прием, который западные лидеры испробовали в отношении падкого на лесть С.Горбачева. На этот раз за пустыми словами похвалы, что «Москва уже полностью восстановила уверенность в собственных силах ^[6] и вернулась на международную арену в качестве влиятельного игрока в этом регионе» скрывалось простое намерение — убедить Россию в правильности выбранного курса, втянуть в войну и руками российских вооруженных сил не только бороться с ИГИЛ, но и поставить финальную точку в политической карьере Б.Асада, как когда-то при молчаливом согласии России поступили в отношении М.Каддафи.

Несомненно, выступление российского президента на Генеральной Ассамблее имеет и знаковый характер — для мира это возможность услышать российскую позицию, для россиян — это повод лишний раз уверовать в непоколебимость рейтинга одобрения Президента в 87%. Да только смысл происходящего остается скрытым за этими поверхностными гипотезами, выдвигаемыми в основном официальной пропагандой — Россия то ли в обмен на уменьшение санкционного давления, то ли веруя в обещания роста цен на нефть при устранении ИГИЛ, этим выступлением подготовилась к своему участию в вооруженном конфликте в Сирии. Чем это может обернуться для страны — вопрос открытый и тревожный.

Ссылки