Азербайджанские желания фрустрации вокруг гражданской авиации

Азербайджанские желания фрустрации

Немецкий политолог, научный сотрудник Государственного университета Лейпцига Кристиан Кольтер опубликовал в газете «Голос России» статью о возможности возобновления работы Степанакертского аэропорта и реакции Азербайджана ^[1] на эту перспективу.

О запланированном вводе в эксплуатацию Степанакертского аэропорта уже больше года говорится в средствах массовой информации. Азербайджан выступает ^[2] категорически против открытия воздушного пространства между Нагорным Карабахом и внешним миром, при этом угрожает уничтожить каждый самолет, который прилетит или покинет аэропорт.

Благодаря лоббированию в мировой прессе лидирует позиция Баку, и немецкий эксперт пытается найти аргументы для разъяснения позиции Баку: «как и почему Азербайджан стремится препятствовать ^[2] развитию инфраструктуры НКР».По его словам, для этого необходим экскурс в историю и географию аэропорта.

Степанакертский аэропорт находится в 10 километрах к северо-востоку от столицы НКР. Был построен в 1974 году. До 1990 года здесь работали в основном армяне и русские. Совершались рейсы в Ереван, Баку и Минводы.

В непосредственной близости аэропорта находилось местечко под названием Ходжалу, населенное преимущественно армянами. Уже в 1950 году Ходжалу стали заселять азербайджанцами. Это делалось по двум причинам: поселок имел стратегическое значение, так как находился в центре НКО на пересечении важнейших магистралей и близлежащие равнинные земли очень подходили для сельского хозяйства.

В конце 80-ых годов Баку решает превратить Ходжалу в свой военный и демографический форпост. На развитие поселка выделяется значительная часть средств ,выделенных Горбачевым на хозяйственный план для Карабаха.

Причем, выделенные деньги используются исключительно для развития азербайджано населенных пунктов. Уже в апреле 1990 года Ходжалу получил статус города и насчитывал 6000 жителей. Территория Степанакертского аэропорта был присоединена к Ходжалу и азербайджанский ОМОН взял его под свой контроль.

Сам аэропорт стал называться Ходжалинским. В целях полной блокады НКО Муталибов закрыл аэропорт для гражданской авиации. Муталибов даже приказал разрушить аэропорт, чего удалось избежать благодаря сопротивлению армянской стороны.

Таким образом, гражданское воздушное сообщение стало одной из жертв войны 1991-1994 гг.В послевоенные годы дело до восстановления аэропорта не доходило, так решалось множество других проблем.

И вот после избрания в 228 году президентом Бако Саакяна было принято решение о восстановлении авиасообщения с Степанакертом и началось строительство главного корпуса аэропорта.

С осени 2012 года он готов к эксплуатации, причем с целью обеспечения безопасности был даже изменен рельеф местности. На планируемое открытие Степанакертского аэропорта наблюдается агрессивная протестная реакция со стороны Азербайджана, использующего для этого единственный аргумент радикальной стратегии «легальности»

Если более подробно рассмотреть позицию Баку, необходимо выделить следующие ее компоненты:

«а) эгоцентричная истерия(неспособность и неготовность к дистанцированию от собственных желаний страхов

б) правовой нигилизм(сознательная и непоколебимая стратегия шантажа ,которая не боится «в соответствии с законом» озвучивать террористическую риторику уничтожения гражданского населения);

в)дипломатично-реалистической продуманности(в обоснованном ожидании в худшем случае встретить утешение, игнорирование или мягкое порицание со стороны международного сообщества)».

На напрашивающийся вопрос: « каким образом можно надеяться на понимание, выступая с агрессивными мессиджами и угрозами сбивать гражданские самолеты, есть простой ответ: «необходимо создать профессиональную коммуникативную стратегию и обеспечить ее соответствующими финансовыми и организационными средствами, дозировать эти послания в пространстве и времени и направлять их людям и организациям, принимающим (якобы) решения». Грубо говоря-подкуп.

А в результате: «если в 2011 году международные СМИ в ответ на угрозы Азербайджана сбивать самолеты реагировали преимущественно дистанцированием и критикой, то теперь раздаются голоса, которые «понимают» попытки шантажа или «призывы о помощи» Азербайджана».

Несмотря на то, что в заявлениях МГ ОБСЕ (апрель 2011 года и июль 2012 год) говорится о заверениях сторон в том, «что они будут воздерживаться от использования силы или ее угрозы против гражданских самолетов, «сопредседатели настаивают на том, что эксплуатация аэропорта не приведет к повышению статуса НКР и призывают к соблюдению международного законодательства в области гражданской авиации».

Но открытием аэропорта НКР не требует повышения своего статуса, а второй призыв МГ ОБСЕ «тяжеловат, так как здесь мы имеем дело с дипломатическим подтверждением более чем сомнительной территориальной целостности Азербайджана».

Поэтому, «получая такие мессиджи и исходя из Чикагской конвенции, Баку аргументирует незаконность функционирования гражданской авиации Нагорного Карабаха, даже если из нее не вытекает право на применение силы против гражданских самолетов».

О возможности негативного воздействия открытия аэропорта заявляли председатель Еврокомисси Баррозу, госминистр МИД Германии Корнелия Пипер, что обусловлено двумя причинами: азербайджанское лоббирование и информационные пробелы.

Ответ немецкого госминистра удобен и приемлем для Баку и «является комбинацией Ping Pong между оппортунистским невежеством МИД Германии и калькулированным запросом оппозиционной левой партии, которая в последние годы подкармливается азербайджанской «икорной дипломатией».

Госминистр просто процитировала последнее заявление МГ, «обогатив его личным предупреждением о противоречии ввода в эксплуатацию аэропорта «духу договоренности о перемирии», что соответствует позиции Азербайджана, не желающего договориться о конкретном режиме перемирия ,не говоря уже о его соблюдении.

Депутат Бундестага Катрин Вернер, которая еще в 2010 году запрашивала об открытии Степанакертского аеропорта, обратилась также с запросом по поводу признания Геноцида армян и была недовольна «малодушной политикой правительства».

С тех пор «она призывает к последовательному осуждению «резни в Ходжалу» и задает в парламенте критические вопросы типа: «Почему президента «сепаратисткого режима» из Нагорного Карабаха принимают в бундестаге? Почему показ азербайджанских фильмов в Армении доводит до потасовок? Почему федеральное правительство не посредничает в «деле Сафарова» между Венгрией и Арменией?»

Пока госминистр Германии не говорит о «ходжалинском аэропорте», но об этом «пекутся азербайджанские средства массовой информации, «корректирующие» окончательную редакцию ее заявления. Можно сказать, что настаивая на выражении «ходжалинский аэропорт», азербайджанская пропаганда преследует три цели:

а)связывать вопрос аэропорта с названием Ходжалу, дабы вдолбить клише о «геноциде азербайджанцев в Ходжалу» в сознание международной общественности;

б)представить аэропорт в рамках азербайджанской инфраструктуры под девизом «Если его восстановление приемлемо и возможно, то только под азербайджанской эгидой, ведь Ходжалу –азербайджанский город (тем самым делается попытка присвоить аэропорт);

в)показать, что Азербайджан не готов принимать даже советские отношения и правила (выгодные для азербайджанской стороны) в качестве основы для будущих компромиссов.

Здесь немецкий эксперт отмечает, что с 1974 по 1990 год аэропорт не носил названия «ходжалинский» и не управлялся азербайджанской стороной.

Что имеем в итоге: две конфликтующие стороны, «которые говорят в разных рамках координат-и более или менее скоординированный ,координирующий и кординируемый гул голосов международных медиаторов ,инвесторов и комментаторов.

«В то время как армянская сторона фактически потеряла интерес к конфликту, считая его решенным и имея коренной интерес к саморазвитию (что касается также аэропорта), азербайджанская сторона заинтересована в продолжении конфликта с минимальной целью: полное восстановление субординации Нагорного Карабаха».

Получается ,что « Азербайджан удерживает армянскую строну в конфликте, имея единственное приемлемое для Баку решение-возврат в лучшем случае к ситуации, которая уже вызвала войну, в то время как армянская сторона предлагает как минимум одно решение, которое не должно привести к новому кровопролитию».

Третий полюс в конфликтной коммуникации - международное сообщество, которое ведет себя в отношении этого политического дисбаланса скорее «малодушно, двусмысленно, неконкретно, используя стороны и само будучи используемым».

Все это «создает для Баку определенные возможности манипулировать логикой событий и «азербайджанизировать» рамку конфликтной коммуникации».

«В то время как армянская сторона открытием гражданского аэропорта, ничего не меняющего в военных и статусных политических балансах, выставляется как провокатор, азербайджанская сторона, не понимая и не признавая собственную роль и поражение в последней войне, позиционирует себя жертвой, которая имеет право требовать полного возмещения.

Одновременно текут нефтедоллары и озвучиваются обещания и угрозы с тем, чтобы международные медиаторы, инвесторы и комментаторы тоже участвовали в процессе смещения реальности».

Значит, заключает немецкий эксперт, «мы имеем дело со стремлением азербайджанской стороны трансформировать формально открытую для результата триполярную систему конфликта в треугольник несовместимых отношений между не склонным к конфликту «провокатором и агрессором» (НКР/Армения), страдающей нарциссизмом, обиженной и нуждающейся в компенсации «жертвой»(Азербайджан) и международным сообществом как используемым медиатором(« благотворительным» и деловитым)».

Немецкий эксперт констатирует, что «политическая элита Азербайджана и контролируемая ею часть населения прибегают к коммуникативному стилю нарциссизма, который комбинирует само виктимизацию (обвинение жертвы) с геополитическими фантазиями власти.

Если, согласно классическому диагнозу нарциссизма, приспособление собственных желаний и разочарований к окружающей реальности затруднительно для страдающего завышенной самооценкой азербайджанского руководства в силу систематического отказа осознать реалии карабахского конфликта, то оно может влиять на международную общественность, используя три ресурса:

а)деньги (коррупция и работа лобби вне Азербайджана); б) нефть (деловые интересы и зависимость внешних государств) и в) кровь (угрозы и шантаж плюс наличие азербайджанского комплекса жертвы).

Спекулируя на том, какие державы стоят за открытием Степанакертского аэропорта, Азербайджан пытается распределить провокацию таким образом, чтобы достичь следующей ступени напряжения, и как будто загодя разбирается в степени виноватости, за которую нужно будет отвечать после эскалации.

Но, отмечает Кристиан Кольтер, «по ту сторону идеологий ,групповой принадлежности и других навыков восприятия и мышления имеются минимальные этические критерии, без которых цивилизации и цивилизованности не существует».

В связи с этими критериями «нужно понять, что аэропорт не мешает и без того вяло текущему мирному процессу, а несоразмерность восприятия и трактовки темы обусловлена исключительно азербайджанской пропагандой».

«Баку полагает, что сможет предотвратить открытие Степанакертского аэропорта принципиальной стратегией шантажа и конкретными угрозами, которая с целью антиармянской мобилизации превратила убийцу с топором без эмпатии (Сафарова) в национального героя, а способного к эмпатии (сочувствие) писателя (Акрам Айлисли)-во врага государства. Эта неготовность азербайджанского руководства к серьезным переговорам имеет, как неоднократно отмечалось, исторические и социал-психологические причины.

Тем более необходимо трезво и решительно отвергать ее на дипломатической арене и в пределах геополитических и реал-политических парадигм с тем, чтобы лишить подобные подходы какого-либо политического будущего».

По данным Регнум Ру ^[3]

Ссылки