|
Ольга Доронина , Алина Сабитова на ЭКСПЕРТ 25 апр 2013, 20:27
В рамках «Прямой линии» этого года президент Владимир Путин установил личный рекорд: отвечал на вопросы населения в течение 4 часов 47 минут. За это время глава государства успел поговорить, кажется, обо всем: о проблемах ЖКХ, зимнем времени, работе правительства, едином учебнике истории, о судебных процессах против оппозиционеров и о несистемной оппозиции в целом. При этом фактически не было сказано ничего нового. Так, народ «узнал», что оппозиция должна бороться за власть легальными методами, что Путин готов к диалогу с несогласными, что возвращение зимнего времени – это вопрос не президентской компетенции, а правительства, и что экс-министру финансов Алексею Кудрину было предложено вернуться во власть, но он не хочет, потому что «сачок». Также выяснилось, что президент следит за судом по делу хищений в «Кировлесе» (где на скамье подсудимых заседает лидер протестного движения Алексей Навальный) и уверен, что это судебное разбирательство будет предельно объективным. В целом Путин был мягок в формулировках, когда его спрашивали об Анатолии Чубайсе (когда тот «наконец сядет в тюрьму»), об Анатолии Сердюкове, и никого из них не «сдал» на откуп народному негодованию.
И никаких сенсаций, кроме той, что народ вполне способен жить вопреки решениям власти и ее реформам, а скорее даже отдельно от всего этого, не обращая на власть внимания и занимаясь своими делами. Это открылось, когда председатель колхоза спросил про злополучное зимнее время (мол, когда уже перейдем обратно), президент ответил, что все вопросы об этом следует адресовать правительству (точнее, премьер-министру), а председатель колхоза признался, что они в своем колхозе и так живут по старой схеме и неплохо себя чувствуют.
Владимир Путин не обошел стороной и вопросы из серии «за жизнь». Например, затронул вечно волнительную русскую тему – будет ли в России все хорошо. «Люди, которые любят выпить, говорят, что всю водку выпить нельзя, но стремиться к этому надо. Также и "все хорошо" вряд ли будет, но стремиться к этому надо», – считает глава государства. Более сложной задачей для Путина оказалось ответить на вопрос, счастлив ли он. «Это философский вопрос, – уклончиво констатировал президент. – Я очень рад и бесконечно благодарен народу России, что мне доверили право управлять государством. В этом вся моя жизнь. Достаточно ли это для счастья? Не знаю…»
Анализируя прошедшую «Прямую линию», гендиректор Центра политической информации Алексей Мухин заметил, что на этот раз вопросы для нее подбирали сами телеканалы, причем с минимальным участием администрации президента, поэтому было довольно много неудобных вопросов и практически отсутствовали верноподданнические. «В основном вопросы касались социальной сферы, и стало понятно, что политика россиян интересует мало, – сказал эксперт. – Надо также констатировать, что во время "Прямой линии" вовсе не разговаривали о внешней политике. Единственное из этого: Константин Ремчуков спросил про то, когда мы помиримся с Америкой. Исходя из ответа стало понятно, что никогда, и на том тема оказалась закрыта». Мухин также обратил внимание на то, что все вопросы, которые перед «Прямой линией» анонсировались как те, которые не будут заданы, все же были озвучены: и про оппозицию, и про Навального, и про Чубайса.
В свою очередь, президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов считает, что обновление формата «Прямой линии» этого года заключается в участии в разговоре президента с населением элит – в лице, например, Алексея Кудрина или главных редакторов крупных СМИ. «Это автоматически расширило круг обсуждаемых вопросов, позволило затронуть все слои населения», – уверен Ремизов. Другой особенностью, по мнению эксперта, стало то, что в этом году сознательно озвучивались вопросы, отражающие имеющиеся в обществе стереотипные претензии к власти. «Очевидно, идея организаторов этой "Прямой линии", которые определили ее концепцию, состояла в том, чтобы публично состыковать власть с негативными стереотипами о ней, – подчеркнул Михаил Ремизов. – Впрочем, в этой ситуации Путин остался верен себе: не шел на поводу у общественного мнения и избежал популистских жестов в режиме онлайн – не разнес в пух и прах Чубайса, Сердюкова, не заявил об отставке Ливанова». Вместе с тем президент продемонстрировал снисходительное отношение к своим оппонентам, особенно к непарламентской оппозиции.
Ремизов убежден, что основные векторы «Прямой линии» были предсказуемы: разговор о долгоиграющей антикоррупционной кампании, значительное внимание к сфере ЖКХ с переводом стрелок на региональные власти и управляющие компании, акцент на выполнение майских указов, содержащих в себе пакет предвыборных обещаний.
И все же нельзя не признать, что для граждан «Прямая линия» – это в первую очередь возможность задать президенту не общефилософские вопросы, а решить конкретно свою, наболевшую проблему. Это продемонстрировал один из первых же контактов – с семьей Кузьменко с 15 усыновленными детьми. Родители-дальневосточники «надоумили» президента дать поручение правительству приравнять семьи с усыновленными к семьям с многодетными детьми со всеми вытекающими льготами, а младшая дочь напрямую попросила сделать ей детскую площадку и после небольшой путаницы (Путин почему-то стал в ответ спрашивать мать о том, каким путем она получила жилье, а Елена Кузьменко – это было слышно в эфире – признавалась рядом сидящей журналистке, что вопрос не поняла) получила соответствующее обещание первого лица. А пенсионерка Алевтина Рапацевич из Омска, борющаяся со своей управляющей компанией, пожаловалась, что не может попасть к мэру города Двораковскому («Вот поросенок!» – возмутился Путин), и тут же получила от президента заверения, что ее в Москве лично будет дожидаться генпрокурор.
Важность данной функции, по сути, являющейся современной челобитной, отмечают и эксперты. «Возможность напрямую задать вопрос президенту и получить конкретный ответ, а зачастую и решить проблему повышает доверие граждан к власти и улучшает социальное самочувствие», – прокомментировал вице-спикер Госдумы, единоросс Сергей Железняк.
|
