|
Привезли семейную пару из Москвы. Парню – 30, жене – 33. Героиновые. Он колется двенадцать лет, она – семь. Он подсадил. Оба как скелеты.
Приехали с родителями. Узнали, что раздельно, говорят – Нет, мы не останемся. Причем, заправляет парень. Влияет на девчонку как удав.
Сижу, разговариваю. Он москвич, грамотный, красиво втирает матери, почему он не хочет остаться. Я говорю матери – Давайте, с наркоманского на русский переведу. Он просто понял, что героина здесь не будет.
Родители уговаривают, он упирается, приводит тысячи аргументов, но у него всего один страх – остаться без героина. А для меня "героиновые" понятны. Они все как один, и гораздо проще, чем "солевые", "крокодильщики" и т.д.
Я отвел девчонку в сторону, поговорил, она готова.
– Куда, говорю, колешься?
– В пах... Он тоже.
А это все. Вон, младшая сестра моей одногруппницы умницы, Юльки Маленкович – Лиза, кололась в пах, задула, на 6 месяце беременности ногу отняли, скакала на костылях в наркоманских движухах, пока не сгнила (Тоже, кстати, подонкам-"освободителям" спасибо. Она уже не кололась, а нам разгромили реабилитационный центр, она оказалась на улице, начала колоться, а взять нам ее уже было некуда. Кстати, у меня это был еще один болезненный момент мотивации для открытия женского).
Говорю, – ты же знаешь, пах открыл – гроб открыл. Все, билет в один конец. Понимаешь?
Похоже, зацепился, и стронул ее с места. Может получиться.
А парень трудный. Поехали с родителями посмотреть реабилитационные центры. Попробуем решить.
Но, девчонка, похоже уже остается.
Проводил их. По ощущениям, как вагон угля разгрузил. Жду результатов. Сделал все возможное.
И вдруг, подсознательно, поймал себя, что смотрю им в глаза и думаю – напишут заявление*, не напишут?
* Примечание Правдинформ.
Когда следователям ставится задача открыть репрессии против Фонда "Город без наркотиков", они ловят незакончивших курс отвыкания реабилитантов, которые в это время имеют слабую психику, и, оказывая всё возможное давление (например угрозы по отношению к родственникам), и заставляют их писать заявления о том, что при реабилитации в Фонде к ним применялось насилие. Позже большинство отказывается от своих заявлений. Многие "освободившиеся" в течении нескольких месяцев заканчивают свой земной путь или совершают преступления. Об этом можно узнать, почитав летописи Ройзмана о государственном терроре Свердловской власти.
|
