«ИА REGNUM» – regnum.ru 30.11.2019, 16:46
Критика финансового капитала, спекуляций, монополий, коррупции стала общим местом. Но являются ли все эти явления случайными? Можно ли их просто ликвидировать? Чтобы разобраться, стоит отмотать время немного назад, к эпохе зарождения власти финансового капитала…
Рудольф Гильфердинг. Финансовый капитал: Новейшая фаза в развитии капитализма. М.: URSS, 2017
Идеология подобна моде: раз в 50 лет старые наряды немного приукрашиваются и выдаются за новые. Хотя критика господства финансового капитала, биржевых спекуляций, монополий, сращивания крупного бизнеса с государством и т. д. сегодня весьма распространена, она концентрируется на отдельных аспектах проблемы, на конкретных «перегибах». Базовые же принципы функционирования капитализма и его «финансовой» стадии смазываются и забываются, что позволяет воскреснуть давним иллюзиям и мифам.
Например, тщетным надеждам на «демократизацию» предприятий через раздачу их акций работникам или на развитие «национальных» корпораций и протекционистские меры в их пользу. Конечно, за 100 лет мир усложнился; но именно поэтому многое могут прояснить работы, описывавшие финансовый капитализм как систему в момент её зарождения. Тем более, что системные труды сейчас вообще становятся редкостью.
«Финансовый капитал» австрийского экономиста Рудольфа Гильфердинга является в этой теме хорошим ориентиром. Именно на эту работу опирался Ленин в своём описании империализма. В ней разобрана логика и глубокая противоречивость тех преобразований, что внесло господство финансов в классический капитализм. Парадоксальным образом в ряде своих оценок и выводов Гильфердинг игнорирует описываемые им же противоречия: позднее экономист вообще сделает ставку на цивилизующую и «организующую» роль финансового капитала, который через создание монополий якобы должен был прийти к плановой экономике. Ленин в своём «Империализме» мыслит более последовательно и радикально, подчёркивая ограничения и негативные тенденции нового этапа капитализма, не получившие должного внимания в Гильфердинга.
Принципиальной ошибкой в «Финансовом капитале» является попытка автора в начале книги вывести капиталистические производственные отношения из процесса обмена. Вероятно, Гильфердинг пытается провести следующую мысль: на новом этапе банки (срастающиеся с государством) стали господствовать над промышленностью, направлять её, а значит социалистам достаточно захватить управление государством (и связанным с ним монополистом-центробанком), чтобы взять под свой контроль всю экономику. Однако в дальнейшем изложении автор исходит уже из Маркса с его первичностью производства и теорией денег, что сильно сбивает с толку. В итоге книгу лучше читать держа в голове принципы обращения из «К критике политической экономии» или «Капитала» Маркса.
Дени В. Капитал (фрагмент). 1920
По сути, Гильфердинг описывает, как финансовый капитал вырастал из интересов крупного производства. Хотя денежно-кредитная форма и финансовые инструменты открывают перед владельцами капитала новые возможности, речь идёт именно о сращивании промышленного капитала и финансового, а не о «господстве» банков (деньги которых берутся не из воздуха, а из промышленности). Даже такое явление, как спекуляция, традиционно считающееся негативным «побочным» эффектом капиталистической системы, Гильфердинг выводит из интересов укрупняющейся промышленности:
«Торговые сделки на срок по возможности выравнивают колебания, возникающие из спекуляции, но выравнивать их могут, лишь создавая более мелкие и частые колебания, вызываемые опять-таки спекуляцией. Эта спекуляция — совершенно бессмысленная с общественной точки зрения — является необходимой потому, что она обеспечивает в необходимых размерах участие продавцов и покупателей, в результате чего в торговле постоянно оказываются необходимые количества товаров. Это страхование от колебаний цены постоянно все более приближает рыночную цену к цене производства».
Рудольф Гильфердинг
Так, акционерные общества вовсе не размывают управление, не делают его более демократичным, а позволяют одному владельцу капитала получить контроль над большим числом предприятий, выкупая их не по полной стоимости (как 100% акций), а по уполовиненной и даже меньше (50% акций + одна). В целом развитие финансовых инструментов позволяет капиталисту собирать деньги «с миру по нитке», задействуя в производстве свои и чужие остатки и накопления, при этом максимально широко распределяя по обществу издержки и повышая свою устойчивость к кризисам и изменению конъюнктуры (опять же, за счёт других).
В ходе укрупнения капиталов, с развитием картелей и монополий, крупный бизнес подчиняет себе всё и вся. Например, Гильфердинг отмечает ослабление в новом обществе классовых противоречий — но не из-за гуманизма и сознательности финансового капитала, а из-за того, что он лишает торговцев, средний и мелкий бизнес, интеллигенцию и иные слои всякой самостоятельности, возможности отстаивать свои интересы. Автор предсказывает превращение всех этих «промежуточных слоёв» в служащих с последующим их расслоением на некий немногочисленный подкупаемый высший слой (условных топ-менеджеров) и на гораздо более обширные массы, сближающиеся по своему положению с пролетариатом.
Рудольф Гильфердинг
Гильфердинг признаёт, что противоречия капитализма слишком сильны, чтобы один капиталист (или одна корпорация) смогла бы объединить под собой весь мир. Однако силы и устойчивости картелей оказывается достаточно, чтобы держать в узде политику и экономику отдельных государств. Но вместо планового социалистического хозяйства капитал создаёт некий плановый аппарат по надувательству и выкачке денег из населения. Например, картели допускают наличие некоей конкуренции со стороны средних и мелких предприятий — но только для того, чтобы те взяли на себя издержки колебаний рынка:
«Картель может избежать ограничения производства, если он берет на себя удовлетворение только среднего спроса, а удовлетворение спроса, колеблющегося вместе с конъюнктурой, предоставляет аутсайдерам… Тогда при высокой конъюнктуре картель реализует высокую сверхприбыль, а во время депрессии устраняет конкурентов и реализует нормальную прибыль».
Рудольф Гильфердинг
Аналогичным образом крупный капитал допускает существование мелких спекулянтов, держателей акций и т. д. Сегодняшняя мода спасать банки и корпорации деньгами налогоплательщиков (даже в ущерб «социалке» и другим отраслям экономики) имеет явно ту же природу.
В условиях такой фиктивной, контролируемой конкуренции крупный капитал начинает по-другому относиться к государственному регулированию. Например, Гильфердинг описывает, как картели используют протекционистские меры для получения сверхприбылей на внутреннем рынке, которые позволяют им демпинговать цены на экспортные товары и заходить на внешние рынки. Конечно, как крайняя мера всегда остаётся прямая военная агрессия, в которой граждане должны будут буквально умирать за интересы капитала. Не говоря уже о том, что военная отрасль является хорошим вложение капитала, а профессиональная армия может стать защитником правящего класса против протестующих внутри страны. Гильфердинг предсказывает и нацизм, и мировую войну, и новый колониализм — превращение других стран в сырьевой придаток новой империи.
Несмотря на эти специфические описания хитростей и агрессии финансового капитала, автор почему-то заостряет внимание на тенденции картелей, поделивших между собой мир и не способных взять в борьбе друг с другом верх, к компромиссу.
«…Например, французский, голландский и в значительной степени английский капиталы превращаются в ссудный капитал для отраслей промышленности, находящихся под германским и американским управлением. Так возникают тенденции к солидаризации интернациональных капиталистических интересов. Французский капитал как ссудный капитал становится заинтересован в успехах германских предприятий в Южной Америке и т. д.».
Рудольф Гильфердинг
Немецкие солдаты едут на фронт. 1914
Здесь оказался прав Ленин, предсказавший отчаянную борьбу крупных капиталов за передел мира. «Благо», Гильфердинг описал множество механизмов перекидывания издержек этой борьбы с капиталистов на остальной народ. В связи с этим находится вера автора в прогрессивность финансового капитала и картелей, в их стремление не только к миру, но и к совершенству производства. Опять же, история скорее свидетельствует о правоте Ленина, отмечавшего тенденцию корпораций-«победителей» почивать на лаврах, тормозить развитие и ужесточать свою власть над народом. Этот прогноз — больше в духе Маркса, неоднократно подчёркивавшего разрушительную и антигуманную силу капитализма.
Гильфердинг предсказывал угасание спекуляции и тенденцию к рациональной организации экономики под властью картелей. Мы видим, что финансовый капитал, наоборот, развился скорее в сторону механизмов перераспределения, махинаций, перекладывания издержек на широкие массы — в духе формулы Ноама Хомского: «Социализм для богатых, свободный рынок для бедных». Капитал стал столь гибким, настолько контролирующим правила игры, что единственным выходом кажется слом самой игры. Потому сегодня следует прислушаться к тому заключению Гильфердинга, которому сам автор не последовал:
«Не дело пролетариата более прогрессивной капиталистической политике противопоставлять оставшуюся позади политику эры свободной торговли и враждебного отношения к государству. Ответом пролетариата на экономическую политику финансового капитала, на империализм, может быть не свобода торговли, а только социализм… Социализм перестает быть отдаленным идеалом, перестает быть даже той «конечной целью», которая просто указывает общее направление «текущих требований», он становится существенным элементом непосредственной практической политики пролетариата».
Рудольф Гильфердинг
Дмитрий Буянов
Источник regnum.ru/news/economy/2788943.html 30.11.2019, 16:46
|