|
antizoomby.livejournal.com 17.10.2016 17:31
 | Сиддик Хасан |
Заключённый тюрьмы штата Огайо рассказал, что его наказали за интервью агентству NPR о национальных тюремных протестах, которые проходят с 9 сентября. Через месяц после начала самых массовых тюремных протестов[1] в истории США, СМИ продолжают молчать, а общество почти ничего не знает[2] о ходе и причинах этой акции, и ещё меньше оно знает о репрессиях против тюремных активистов.
Intercept считает, что это не случайно[3]. Тюремная администрация прикладывает огромные усилия для блокировки информации об их учреждениях, и нынешние протесты – не исключение, несмотря на отдельную[4] информацию в некоторых[5] СМИ. Не обращая внимания на эти помехи, тюремным активистам удаётся передавать на волю сведения о ходе протестов в американских тюрьмах. Некоторые из них даже наладили регулярные контакты[6] с журналистами с использованием контрабандных телефонов. Но за эти контакты приходится платить.
Пример тюремного активиста Сиддика Хасана показывает, насколько тяжело и рискованно заключённым общаться с журналистами. Сиддик Хасан, приговорённый к смерти за участие в тюремном восстании 1993 года, сказал, что тюремный следователь «взял его на заметку» за его участие в программе NPR «On Point with Tom Ashbrook» 28 сентября[7]. Ожидается, что Хасан предстанет перед Комитетом по нарушениям правил и будет обвинён в «несанкционированном использовании телефона или нарушении правил пользования почтой или правил посещений». Он собирается признать себя виновным.
Начальник тюрьмы и тюремный следователь Майкл Уайли, который первый допросил Хасана по поводу интервью, отказался от комментариев, а заместитель начальника Лаура Гарднер написала в электронном письме Intercept, что «согласно тюремной политике, телефонные интервью СМИ запрещены, а также запрещены все интервью с заключёнными пятого уровня». Хасан сказал Intercept, что Уайли предупредил его об опасности называть себя «организатором» и членом «Движения Свободу Огайо» – ненасильственной организации защиты прав заключённых, в которой он состоит. Уайли также запретил ему давать интервью для радиостанций и других СМИ, хотя в тюрьмах предусмотрено разрешение на ограниченные съемки и интервью СМИ, когда журналистов пускают в тюрьмы под присмотром надзирателей. Управление исправительной системы отказалось давать комментарии.
«Так как я не трус и не пассивный ниггер, который исполняет антиконституционные приказы моих репрессивных похитителей, я не собираюсь пассивно смиряться с угрозами», – написал Хасан в смс-ке Intercept. – «Меня, скорее всего, бросят в карцер, признав виновным их продажным судом, а затем откажут мне во всех контактах с внешним миром. Если так, будь, что будет, но я никогда не подчинюсь неконституционным требованиям и этой новой форме преследования».
Это не первый раз, когда Хасан сталкивается с преследованием за связь с внешним миром. Хотя он часто разговаривает[8] со сторонниками, репортёрами и студентами колледжей (на разные темы, от веры в силу тюремного сопротивления до движения «Чёрные жизни имеют значение») он сталкивается с регулярными тщательными обысками после начала тюремных протестов. В августе имам, который ведёт религиозные службы в тюрьме, и с которым Хасан не раз спорил по теологическим вопросам, обвинил его в опасном для тюрьмы поведении. Между прочим, эти обвинения были высказаны после посещения Хасана в тюрьме одним журналистом. После расследования Хасана обвинили в «заговоре с целью взрыва тюрьмы 9 сентября» (в день начала тюремных протестов) и на месяц отправили в карцер.
Но его сражение за доступ к СМИ началось с иска[9], который подало огайское отделение Американского союза защиты гражданских свобод от имени Сиддика Хасана, четырёх других заключённых и нескольких журналистов. В этом иске Управление реабилитации и исправлений Огайо обвинялось в нарушении конституционных прав заключённых на доступ к СМИ. Этот иск (который до сих пор рассматривается) появился из-за контактов заключённых со СМИ в связи с 20-летней годовщиной восстания в Люкасвилле. За 11 дней того восстания погибли 9 заключённых и 1 надзиратель. Сиддик Хасан и ещё 4 заключённых (известные как «Пятёрка из Люкасвилла») провели большую часть этих 20 лет в одиночном заключении и им было запрещено давать интервью прессе, как обычно делается для заключённых камеры смертников. В 2011 году Хасан и двое других заключённых провели 13-дневнюю голодовку в знак протеста против жесткого режима содержания. Хасану присвоен уровень 5А – самый строгий уровень изоляции в тюрьме.
«Пятёрка из Люкасвилла» и их сторонники всегда говорили, что они невиновны в преступлениях, за которые их осудили на смерть, и что цензура вокруг их дела была намеренно установлена, чтобы блокировать любое общественное внимание к восстанию 1993 года и к имевшим место государственным нарушениям и злоупотреблениям до и после этих событий. «Не трудно понять, что их действия имеют очень небольшое отношение к безопасности и все усилия направлены на глушение неудобных разговоров о люкасвиллском восстании», – написали адвокаты в исковом заявлении[10]. – «Эти заключённые – сложные натуры, и люкасвиллское восстание – сложная проблема. Сокрытие этих сложных проблем с помощью стены цензуры не приведёт к их исчезновению».
Но хотя широкая публика, в основном, забыла о люкасвиллском восстании, Сиддик Хасан говорит, что усиливается борьба защитников прав заключённых, и он часто говорит о тюремных условиях, а также о связях между внутренней жизнью и новостями, которые они могут получить, о распространении движения за социальную справедливость снаружи. Около 50 заключённых, которые присоединились к протестам 9 сентября в тюрьме штата Огайо, сделали это, чтобы пожаловаться на грязную еду и потребовать увеличение места в плексигласовых окнах, которые разделяют родственников во время посещений, чтобы они могли держаться за руки, – сказал Хасан.
На этой неделе и в выходные, до расследования в связи с несанкционированным использованием телефона, Хасан дал интервью Intercept с использованием контролируемой телефонной связи, ожидая, что ему снова запретят любую связь с внешним миром. «Излишне говорить, что я буду продолжать бороться», – сказал он. – «Несмотря на последние запреты контактов с журналистами, я чувствую себя в порядке и остаюсь непокорённым и несломленным».
Источник: A Prison Strike Organizer Suffers Retaliation for Speaking With Journalists[11], Alice Speri, theintercept.com, October 6, 2016.
Ссылки
|
